Рынок - Глава 5

Следующий день оказался солнечным. К утру ветер унёс за горизонт последние тучи. Рано поднявшиеся жители города могли ещё различить на небе звёзды, постепенно растворяющиеся в лучах восхода. К десяти часам утра, когда Иван вышел из дома, подсыхали уже на асфальте последние лужи. Начиналась привычная июльская жара. Погода переменилась настолько быстро, что люди не успели к этому приспособиться. А, может быть, просто не доверяли безоблачному небу. То там, то тут, проходили по улицам чересчур тепло одетые люди. Многие носили с собой зонтик. Некоторые были даже обуты в резиновые сапоги.

Иван был одет в старую спецовку, обут в поношенные кроссовки и нёс на спине свой бывалый студенческий рюкзак. Только на этот раз в нём были не книги и конспекты, а полиэтиленовые пакеты. Он направлялся на базар. Но не для того, чтобы торговать, ведь для этого надо было одеваться представительно или по крайней мере прилично. Ехал он туда для устранения последствий наводнения. Он обещал помочь Петьке вывезти его промокшее бельё. Но ехал он туда также из-за любопытства. Очень хотелось посмотреть, во что же превратился рынок. Наконец, ехал он на рынок ещё и потому, что интересовался судьбой своего бывшего хозяина. Хотелось позлорадствовать его беде, посмотреть на его отчаянье, плюнуть в лицо и сказать какую-нибудь гадость тому, кто всего-лишь два дня тому назад поступил точно так же с Иваном.

Транспорт на базар по прежнему не ходил. Иван придумал другой способ добраться до него, который показался ему лучше вчерашнего. Были маршрутки в отдалённые районы города, переезжавшие реку по другому мосту. От их остановки было ближе идти до рынка. Ехать пришлось с пересадкой. На конечной троллейбуса он вышел, но не стал сразу садиться в ждавший уже и набирающий пассажиров автобус. Спешить было некуда и хотелось сначала сходить к реке.

Было недалеко. Пройдясь по нагревавшемуся утренним солнцем тротуару, он свернул вниз на тропинку ведущую сквозь кусты к набережной. Тут, в тени, было до сих пор много грязи и слякоти. Осторожно пробираясь вперёд, раздвигая руками ветки и одновременно держась за них чтобы не подскользнуться, он вышел вскоре на берег того, что теперь было рекой.

Ещё два дня назад это был стадион. Вода тонким ровным слоем покрывала его почти на половину. Ворота с одной стороны стояли на суше, с другой — в воде, обнаруживая таким образом неровность спортивной площадки. По грязным полосам на их белой краске было видно, насколько высоко поднималась вода. Течения в этом месте не было. Отражение трибун, деревьев и неба придавало воде какой-то непонятный и неестественный вид чистоты. И только присмотревшись получше, можно было разглядеть её грязный жидко-коричневый оттенок. Ржавая калитка одиноко торчала из лужи всего-лишь в нескольких метрах от Ивана. Перед ней плавал по воде кусок пенопласта.

В это утро наводнение было главной новостью на всех телеканалах. Дикторы с энтузиазмом рассказывали о бедствиях, обрушившихся на область. По экрану транслировались душераздирающие кадры. Политики не стесняясь врали о своем сочувствии и желании помочь потерпевшим. Иван знал теперь, что пострадавшими от стихии были далеко не только предприниматели рынка. Основная часть города стояла на возвышенности, там катастрофа осталась практически незамеченной. А вот нижние районы, как этот возле стадиона, пострадали в полной мере. Под водой оказались первые этажи многих зданий. В частных домах размыло огороды. Затопило также бесчисленное количество деревень у реки и у всех её притоков. С некоторыми населёнными пунктами в горах до сих пор не был связи. Были размыты километры дорог, а многие мосты разрушены. Количество жертв измерялось десятками, а сумма материального ущерба — десятизначными цифрами.

***

Иван вышел из маршрутки и направился в сторону базара. Было уже около полудня. Стояла жара. Над раскалённым асфальтом видны были устремляющиеся вверх потоки воздуха. Где-то в кустах за придорожной канавой, наполненной водой, вяло щебетала птичка. На обочинах дороги были сплошной линией припаркованы машины. В тени под деревом возле одной из них, отдыхая, играли в карты мужики. По их вспотевшим майкам и грязным сапогам было видно, что работали они с самого утра. Вдоль ряда машин медленно катились запряжённые людьми тележки. Ехавшие со стороны базара были нагружены чем-то грязным и мокрым. Стекавшие с них струйки воды оставляли на дороге быстро высыхавшие полосы. Обратно тележки везлись пустые, за новой загрузкой.

Первым на пути Ивана оказался продуктовый рынок. Он завернул туда, сойдя с сухой дороги. Вся земля была покрыта тут жидкой вонючей грязью. Было не многолюдно. В основном сюда пришли работники рынка. Они выносили из контейнеров то, что недавно ещё было продуктами питания, и сбрасывали их в многочисленные импровизированные кучи над которыми, непрестанно жужжа, кружились тучи мух. Кто-то потом грузил этот мусор лопатами на тачки и отвозил с глаз долой. Люди вокруг были мокрые, грязные, настроение у всех было подавленное. И только Иван, проходя по рядам и чувствуя себя чуждым проблемам окружающих, разрывался между состраданием и злорадством.

Середина рынка по прежнему находилась под водой. Было уже не глубоко и течение сильно ослабло. Машины без особого труда проезжали по залитой дороге, пуская волны и создавая пену. Несколько человек тянули за собой, по колено в воде, резиновые лодки нагруженные товаром. Иван разулся, закатал штаны и ступил в воду. Она была тёплая, вонючая, противная. Кроме грязи, ила и песка, в ней было намешано всего понемножку: Продукты распада овощей с соседних прилавков, машинное масло с авторынка, мышиный яд от бабы Яны… Осторожно, маленькими шажками, он пробирался вперёд, чтобы не наступить на разбитое стекло, не подскользнуться на неровностях грязного и мокрого асфальта и не намочиться от очередной волны. Минуту спустя он пересёк поток и снова оказался на твёрдой почве.

Продуктовый рынок остался позади. Теперь, Иван был на вещевом. Тут воняло не так сильно и было более людно, хотя не менее грязно. В этой части рынка Иван бывал гораздо чаще и хорошо знал тут все улочки и проходы. Осторожно шагая босиком по засохшей грязи и обходя кучи мусора, он вышел к туалету, надеясь помыть тут ноги и обуться. Там стоял большой бак, из которого работники рынка обычно набирали воду для мытья полов в своих контейнерах. Большая самодельная надпись на входной двери туалета говорила, что воды сегодня нет. Ивану почему-то приспичило лично проверить это утверждение. Он подошёл к баку и покрутил краник. Как и ожидалось, вода не пошла. Из соседнего контейнера вышел мужчина, неся охапку обуви и принялся раскладывать её на солнышке возле бака. Он устало но грозно посмотрел на Ивана, как будто хотел обматерить его за всё хорошее.

Иван отошёл в сторону от греха подальше. Напротив туалета, на углу, стоял магазин люксовой мебели. Тут продавали резные столы, мягкие диваны, кухни на индивидуальный заказ. На больших витринах обычно красовались красивые дорогие лампы на любой вкус. Теперь окна были заклеены дешёвой сероватой бумагой. На двери был изнутри прилеплен скотчем листок А4. На нём большими буквами синей ручкой было написано: «Продаётся», и указан номер мобильного.

Помыть ноги было негде. Подумав немного, Иван напялил носки прямо на грязные влажные ноги и обул сверху кроссовки. Было неприятно, но всё-же лучше, чем ходить босиком по грязи. Теперь передвигаться стало удобнее и он направился наугад вглубь рынка. На одном перекрёстке стояла толпа. Движимый любопытством, Иван подошёл к ней. Люди окружали салон связи, где продавались мобильные телефоны и аксессуары. Все были явно в подавленном настроении. Некоторые женщины плакали. Другие стояли и твердили молитвы, непрестанно перекрещиваясь.

— Повесился Петрович — объяснил кто-то. — У него кредит большой был. Товар весь промок. Семья осталась, двое детей… Земля ему пухом…

Постояв немного, вздохнув через силу и тоже перекрестившись на покойника, Иван пошёл дальше. Странные чувства наполняли его. Точнее, он не чувствовал ничего, а это как раз и было странно. Казалось бы, после всего пережитого он должен был бы вести себя по-другому. Должен бы был, проникнутый людским горем, сесть где-нибудь и заплакать. Или же, движимый жаждой подвигов, кинуться самозабвенно помогать пострадавшим. Или, наконец, исполненный поэтических чувств, начать воспевать происходящее для памяти будущим поколениям. Но никаких таких порывов у Ивана не было. Он как будто оказался посторонним наблюдателем. Он всё видел, всё понимал, всё оценивал, но ничего не воспринимал. Ни радости, ни печали, ни восторга, ни содрогания, ни сострадания, ни обречённости он не переживал. Наверное, в нем сработал какой-то защитный механизм. Это как стакан: В него не влезет больше чая, чем он может вместить, остальное выльется через край. Или как плотина: Она не пропускает всю воду сразу, а накапливает её. Ещё это как дедушкин запорожец: Ты хоть приклей педаль газа к полу, всё равно он больше 81 не выжмет.

В глубине улочек было не так жарко. Плотно прилегавшие друг ко другу контейнеры бросали на землю тень, поэтому грязь тут сохла медленно. Слой её достигал нескольких сантиметров и она переваливалась иногда через борта кроссовок, пачкая и так уже грязные носки. Легче всего было передвигаться по бороздам от автомобилей, где грязь была раздвинута и утрамбована. Но в узких проходах машины проехать не могли. Там приходилось переправляться через лужи и болото самостоятельно. Медленным но уверенным шагом Иван преодолевал препятствия, направляясь вглубь рынка, и вышел вскоре к тому месту, где сам торговал до недавнего времени.

На углу своего ряда Иван наткнулся на трёх женщин, собиравших лопатами грязь и сваливающих её в тачку. Первых двух Иван зрительно узнал, но имён их вспоминать не смог. Они торговали тут неподалёку. Третья стояла к нему спиной. Одета она была в заляпанные грязью спортивные штаны и жёлто-зелёную рабочую жилетку. Волосы её, подвязанные платком, показались Ивану очень знакомыми. Он подошёл поближе и поздоровался. Девушка вывалила наполненную уже лопату в тачку, разогнула спину и оглянулась. К своему величайшему изумлению, Иван узнал в ней Ксюху. Никогда в жизни он не видел её такой. Всегда со вкусом одевающуюся, носящую стильный мейк-ап и вообще досконально за собой следящую, Иван даже не мог представить себе её в таком виде, в рабочей форме и без макияжа. Если бы не все остальные потрясения сегодняшнего дня, он был бы в шоке от увиденного.

— Бог в помощь! — выдавил из себя Иван. Ему показалась, что эта фраза, которую употреблял его дед, проходя мимо огородов соседей, уместна и тут.

— Спасибо! — ответила Ксюха и как-то криво улыбнулась, держа в одной руке лопату, а другой разминая уставшую спину. Она чем-то напоминала колхозницу из старых советских фильмов. Никакой сексуальности, которой от неё обычно несло на весь сектор, ни капли кокетства, но и ни малейшей тени стыда за свой сегодняшний внешний вид Иван в ней не заметил. Он вдруг подумал, что поторопился с выводами, когда пару недель назад рекомендовал Ксюху Петьке как местную шлюху. Не может же девушка, делающая сейчас добровольно такую, в буквальном смысле, грязную работу, быть до конца испорченной.

Звонко насвистывая какую-то попсовую мелодию, к ним подвалил везущий пустую тачку Вован. Одет он был в шорты и бейсболку и обут в пляжные сандали. Ноги его были по колено заляпаны грязью. Молча он поставил свою тачку возле женщин и переглянулся с Ксюхой. Передохнув пару секунд, он взял тачку с грязью и повёз обратно в сторону реки. Женщины проводили его взглядом и снова принялись за работу.

Иван дошёл до своего бывшего контейнера. Грязь перед ним была нетронута, значит, его ещё никто не открывал. Напротив, приводила в порядок своё рабочее место тётя Галя. Других соседей не было видно.

— Здравствуйте — сказал ей Иван.

— Здравствуй Ваня, вот и ты пожаловал, а то я тут совсем одна сегодня.

— Да я не надолго, тёть Галь, только посмотреть…

— А что там у тебя смотреть. Грязь у тебя одна да ржавчина остались. Я то хоть, слава Богу, свои тряпки отстирать смогу, а у тебя — не дай, конечно, Бог…

— Контейнер я даже открывать не буду. Вы ведь ещё не знаете. Я тут теперь не работаю. Меня… В общем я уволился!

— Боже ты мой! Как это ты так уволился? Тебе что, начальник твой так просто уйти позволил?

— А с чего это он мог бы меня не отпустить? Я же ему не раб…

— Да ведь такие сейчас, Ванечка, начальники пошли. О людях не думают, только чтобы свой карман набить. Вот у Василия Андреевича… Приходит к нему, значит, этот шеф его, посмотрел, а товар весь поржавел, и говорит: «Предупреждали вас о наводнении?» А тот ему: «Да, были слухи». А тот: «Ну вот, раз вы ничего не предприняли, то вы должны мне испорченный товар компенсировать». Василий Андреевич тотчас в запой и ушёл. Откуда уже он ему денег столько возьмёт? Не олигарки же мы в конце-то концов. Чёрт знает, что твориться! За что же нас Боженька так наказал-то…

Иван вспомнил, с каким рвением дядя Вася доказывал недавно всем, что наводнения быть не может. Сам ли он теперь виноват в своей трагедии? Может быть и так. Но всё равно его жалко, хороший был мужик. Потом Иван подумал, что его экс-хозяин поступил бы с ним точно так же, если бы не уволил по неведению за день до потопа. «Это ещё не известно, кто из нас двоих неудачник», произнёс мысленно он, представляя перед собой рожу шефа с большим пятачком вместо носа.

— А все остальные где? — спросил Иван чтобы сменить тему.

— Женечка была сегодня утром. Приходила, горемычная, убралась немного у себя. У ней давление скачет. А тут такой запашище, сам чуешь. Плохо ей стало. Я её сама домой отправила. «Не хочу», говорит, «тут у меня горе такое, а я дома буду отлёживаться». А я ей: «Лучше чтоб ты здоровой была, а деньги свои, даст Бог, опять заработаешь». Довела её до дороги, посадила в такси, сама-то она ели на ногах держалась.

— Пойду я, тётя Галя, дела у меня, другу помогать надо… — неожиданно даже для самого себя решил распрощаться Иван. Ему вдруг стало совершенно безразлично, что произойдёт с его бывшими соседями. Их судьбы волновали его меньше всего. Захотелось уйти от них подальше и никогда ничего о них больше не слышать.

— Иди, иди, Ваня. Господи, что же это такое творится-то…

Скрывшись из виду от тёти Гали, Иван встал, чтобы перевести дух. В этот момент ему позвонил Петька. Оказалось, он тоже уже был на рынке. Иван направился к нему. Через пару минут он отыскал новый контейнер друга.

— Ну что, как тебе зрелище, впечатляет? — были первые Петькины слова.

— Я в шоке — ответил Иван. Это было не совсем так, но более подходящего выражения в его словарном запасе не нашлось.

— Ты ещё ничего не видел — бросил Петька, делая свой знакомый и не вполне неожиданный жест. — Я тебе сейчас устрою экскурсию. Пойдём…

Долго идти не пришлось. Уже на углу Петька остановился у ювелирного магазина. Витрины его были разбиты, внутри виднелись грязь и осколки битого стекла. Подход был огорожен красно-белой ленточкой.

— Смотри, Вано, тут ночью произошло неведомое науке событие. Каким-то образом, сила стихии забралась в магазин и вымыла весь товар. Притом, заметь, только золотой. Серебро не тронула. Любопытнейшая история, правда? Я бы на эту тему диссертацию написал. Ну а пока пусть менты разбираются…

Друзья прошли несколько улочек и оказались на входе в ковровый отдел. От него в сторону дороги ковыляла миниатюрная тётка на каблуках, несущая на плечах два больших свёртка. Оба были грязные, с них капала вода. Одним из них она чуть было не сбила с ног проходящего мимо мужчину какой-то южной национальности. Тот ловко увернулся, взглянул оценивающе на свою обидчицу и тихо но выразительно свистнул.

— Девушка, а девушка, вам не помочь? — крикнул он ей вслед.

— Да пошёл ты — не оборачиваясь отозвалась она.

— Тут сейчас ковры распродаются как никогда — объяснял Петька. — Такие уценки идут, ты бы знал. Хуже всего продавцам, у которых ничего не промокло. У них как раз ничего и не берут. Поэтому они сами поливают свой товар грязью, а потом ещё продают дороже обычного. И народ берёт. Ведь, якобы, ковры хорошие были, а сейчас трижды уценённые.

— А вот тут помещение, которое подготовили к наводнению — остановился наконец Петька возле двухэтажного здания. Это был магазин сантехники. Через большую витрину было видно, что он был наполнен грязью точно так же, как и все остальные.

— Что-то плохо подготовили — заметил Иван.

— Даже очень! Смотри сюда — Петька указал на вход в магазин. Нижние полметра щели между косяком и дверью были заполнены пенкой. — Вода поднялась сильнее, чем рассчитывали хозяева. Поэтому она всё равно попала внутрь. А вот вытечь оттуда ей уже было сложнее.

***

Вернувшись к Петькиному контейнеру, друзья принялись за работу. Грязное бельё они снимали с полок, стряхивали с них самую грубую грязь, осторожно отжимали, а потом сворачивали и засовывали в пакеты. Трусы и майки Иван складывал без проблем, в этом деле у него был большой опыт. А вот как обращаться с бюстгальтерами он не имел ни малейшего понятия. После нескольких неудачных попыток сложить лифчик, ему пришлось обратиться за помощью к Петьке. Ещё сложнее было с вещами в заводской бумажной упаковке. Петька почему-то решил, что её ни в коем случаи нельзя рвать. Поэтому с ними приходилось обходиться очень бережно: Осторожно отлиплять намоченные бумажки друг от друга, отжимая, давить с двух сторон открытыми ладонями и укладывать в пакеты ровными стопками.

Промокших вещей хватило пакетов на 20. Остальное бельё лежало на верхних полках, до которых вода не достала. Чтобы перевезти их домой, Петька в это утро взял у своего отца «пятёрку». В несколько заходов друзья перенесли пакеты на стоянку и упаковали их в багажник. Потом они сели в машину и, объехав рынок по большим грязевым лужам, вырулили на дорогу.

— Я договорился с дядей — сказал Иван, — Он разрешил повесить твоё бельё сушиться у себя на огороде. У него там 50 метров верёвки есть, если не хватит, можно будет ещё натянуть. Но постирать тебе придётся всё самому. У них машинка старая, её трогать не разрешат.

— Здорово! — ответил Петька. — И на том огромное спасибо! Со стиркой я как-нибудь разберусь. У моих предков хорошая машинка. За пару дней всё перестираем. А вот сушить столько белья это в городской квартире было бы не просто. Так что ты меня здорово выручил…

На дороге в сторону города как всегда была пробка. Пока машина медленно поднималась в гору на другой стороне реки, Иван несколько раз оглядывался назад, на простирающуюся за спиной печальную картину. И в тот момент, когда рынок скрылся из виду за поворотом, странное чувство восторга овладело им. Он был, на самом деле, очень счастливым человеком. Везунчиком, можно сказать. Ведь он оказался одним из немногих торговцев рынка, не потерявших из-за наводнения ничего. Жизнь была вся впереди. Она предоставляла новые возможности. И с таким хорошим другом, как Петька, все горы были нипочём.

<< Назад Дальше >>